GuruAnimale.com

Самые нежелательные иммигранты из мира животных

Смерть иммигранта

Говорят, что в 1766 году парижан напугали... жуки.

Самые нежелательные иммигранты из мира животных

Светлячок Кукухо

Ночь была теплая. Вдруг яркие звездочки снялись с небосвода и полетели. Полетели низко, над самыми улицами. Суеверные люди решили, что столицу мира посетили духи. Других же тревожили более реальные страхи: как бы эти летающие огоньки не подожгли Париж!

Ученые ботанического сада вскоре всех успокоили: непоседливые звезды оказались жуками. Крупными тропическими светлячками того самого вида, которых на Кубе называют кукухо. Как попали они в Париж, никто не знал.

Сто лет спустя еще один экзотический «дух» своим неожиданным появлением дал пищу кривотолкам и газетам Парижа. Ночной сторож знаменитого рынка Ле-Халь во всеуслышание заявил, что однажды вечером, когда покупатели и торговцы покинули магазины, длинноносое черное привидение выскочило откуда-то из-под прилавков и, странно вереща, побежало вдоль торговых рядов. Все решили, что сторож пьян и чудовище ему привиделось. На рынке же никакого духа не было. Но он был! И его скоро поймали: это оказалась киви — бескрылая птица из... Новой Зеландии! Какая недобрая судьба занесла ее на площади Парижа? Теперь никто уже этого не скажет — много времени прошло. Нелегко порой и по горячим следам установить, какими путями животные-иммигранты добираются до новых стран, в которых поселяются.

В Англии, например, в ботаническом саду Кью, близ Лондона, живут черви турбеллярии, которые нигде больше в мире не встречаются. Но и сад в Кью — не родной их дом. Когда-то и как-то они попали из тропиков в Англию, акклиматизировались здесь и вот живут. Но из каких тропиков и каким образом — неизвестно.

В гигантской оранжерее Пальменхауз под Берлином тоже жило много разных тропических насекомых. Их никто никогда не привозил сюда. Они сами прибыли вместе с экзотическими деревьями из Южной Америки, Азии и Африки. В оранжерее круглый год поддерживали тропическую температуру и влажность. Поэтому все членистоногие иммигранты неплохо себя здесь чувствовали. Немецкие зоологи тоже были довольны: они могли производить исследования, не предпринимая утомительных путешествий. Тропики были под рукой.

Среди многочисленных тропических муравьев, пауков, тысяченожек и жуков по деревьям Пальменхауза прыгало существо совершенно необычное. Оно прославило Пальменхауз больше всех других его обитателей.

Самые нежелательные иммигранты из мира животных

Флугиола (Phlugiola dahlemica), полусверчок-полукузнечик.

Это была флугиола (Phlugiola dahlemica), полусверчок-полукузнечик. Миниатюрное, хрупкое создание длиной с ноготь большого пальца, длинноусое, длинноногое и зеленое. Никто никогда не находил в Пальменхаузе его самцов, но самки-флугиолы регулярно откладывали на листочках небольшие кучки яичек.

Флугиолы охотились на тлей и червецов, злейших вредителей деревьев, поэтому в Пальменхаузе не было более желанных гостей, чем флугиолы. Немецкие энтомологи посвятили им целые тома научных изысканий. Хорошо изучили их и биологию, и физиологию, и экологию. Не знали лишь одного: откуда эти столь полезные иммигранты прибыли в Германию. Об их родине можно было только догадываться: одного похожего на флугиолу сверчка поймали в Южной Америке. Из этого заключили, что Южная Америка и была, по-видимому, родиной флугиолы.

«Была», потому что о флугиолах можно говорить теперь только в прошедшем времени: они все погибли в 1944 году, когда авиационной бомбой был разрушен Пальменхауз и северный холод, устремившись через разбитые стекла в оранжерею, убил всех ее тропических переселенцев.

Победные марши филлоксеры и китайского краба

Самые нежелательные иммигранты из мира животных

Филлоксера виноградная

Флугиолы погибли, однако многие другие незваные иммигранты из далеких стран прочно обосновались в Европе, и история их победных маршей хорошо изучена.

Из них филлоксера самая нежелательная иммигрантка.

В 1853 году американский ученый А. Фитч поймал на листьях виноградной лозы маленькое насекомое. Это была тля, но тля неизвестного ему вида. В анналы науки это насекомое тоже еще но было внесено. Доктор Фитч назвал открытую им тлю Pemphigus (reitifolii). Так она и должна, была бы именоваться. Но даже из зоологических правил приоритета бывают исключения! почему-то пемфигуса стали называть не первым законным его именем, а другим, присвоенным ему во Франции,— Phylloxerra vastatrix.

В 1863 году филлоксера объявилась вдруг во Франции около Авиньона, и сразу один за другим стали сохнуть прославленные виноградники этой страны. Филлоксера, поселяясь на корнях, высасывала из них все соки, и лоза погибала. В короткий срок филлоксера уничтожила во Франции два с половиной миллиона акров виноградников. Виноделы вынуждены были покупать за границей виноград, чтобы выполнить свои обязательства перед оптовиками. В 1900 году правительство Франции подсчитало понесенные убытки: в актах, обвиняющих филлоксеру, указывалась огромная цифра — десять миллиардов золотых франков!

Между тем страшная тля продолжала свой разрушительный поход по Европе, неся гибель виноградникам и разорение виноделам. В 1869 году она свирепствовала уже в окрестностях Женевы. Отсюда двинулась вниз по Рейну и вскоре опустошила виноградники вокруг Бонна. Затем нанесла визит Австрии и прочно там обосновалась.

В 1880 году филлоксера уже была в Крыму, а еще через год нашли ее в Сухуми, потом на Кубани, в Бессарабии и, наконец, близ Ташкента. По всей стране забили тревогу. Отряды добровольцев, студенты, гимназисты, отправлялись на борьбу с филлоксерой. Пропитывали землю купоросом. Заливали корни лозы водой, чтобы утопить тлей.

К тому времени в Америке изобрели более эффективное оружие. Энтомолог Чарлз Райли заметил, что тысячи американских филлоксер падают жертвами маленьких клещей. Он предложил привезти этих клещей в Европу и выпустить их здесь на виноградниках. Так и сделали. Это было первое в истории испытание биологического метода борьбы с сельскохозяйственными вредителями.

Райли также установил, что американские сорта винограда меньше поражаются филлоксерой, чем европейские. Стали из Америки привозить лозу и на ней, как на подвое, разводили местные сорта. То есть, попросту говоря, европейской лозе приделали американские корни. Это спасло положение. Филлоксера теперь уже далеко не так страшна, как в первые годы своего опустошительного марша.

Не успели биологи разделаться с филлоксерой, как новая беда пришла в Европу: китайский мохнорукий краб (Eriocheir sinensis) грозил лишить рыбаков их скромных доходов. Родина его — Южно-Китайское море. Живет он здесь у берегов и в устьях рек. Заплывает и в реки, поднимаясь вверх по течению на тысячи километров. Так что краб этот полуморской-полупресноводный. Краб некрупный — не больше мизинца, а клешни он словно в муфте греет: до того они покрыты густой, в особенности у самцов, порослью длинных бурых волос. Потому и называют краба мохнорукий.

Дату его появления в Европе биологи хорошо помнят: 29 сентября 1912 года. В тот день маленького китайского крабика немецкие рыбаки поймали в реке Аллер, притоке Везера, и о удивлением его рассматривали. Два года спустя второй такой краб запутался в сетях в устье реки Эльбы.

Самые нежелательные иммигранты из мира животных

Китайский мохнорукий краб (Eriocheir sinensis)

За двадцать лет китайский краб расширил свои владения на четыреста километров к западу от Везера и на девятьсот к востоку. Во множестве он заселил реки Везер, Эльбу, Рейн и Одер. В ту пору Северное море буквально кишело крабами с муфтами на клешнях. В 1935 году за пять месяцев рыбаки Бремена выловили в Везере три с половиной миллиона таких крабов!

Но понятно, почему китайскому крабу не очень полюбилась сама Эльба, но притоки ее он заполонил несметными полчищами. В Хавеле, речушке, протекающей на окраинах берлинских предместий, ежедневно добывали около пятнадцати тонн взрослых и молодых крабов и удобряли ими поля.

Газеты всех стран, раскинувшихся по берегам Северного и Балтийского морей от Бельгии до Финляндии, метали громы и молнии против непрошеных иммигрантов. Крабы причиняли немалые убытки рыболовству. Они ловко воровали наживку и рыбу, попавшую в сети, рвали и сами сети. Никто не знал, как с ними бороться.

Никто не знал также, как они попали в Европу. Вероятно, в цистернах с балластной водой пароходов, а может быть, и другим путем.

Головокружительная карьера колорадского жука

Этот малоприметный жучок тихо и мирно жил на восточных склонах Скалистых гор американского Запада. Сонно жевал местную траву — колорадский паслен. Он и сам не ожидал, конечно, что вскоре перед его именем содрогнется население крупнейших стран мира.

Колора дский картофельный жук (лат. Leptinotarsa decemlineata)

Колора дский картофельный жук (лат. Leptinotarsa decemlineata)

Не жук пришел к человеку. Человек пришел к жуку. Американская цивилизация, распространяясь к западу, добралась до Скалистых гор. Вместе с ней добрались сюда и поля картофеля. Картофель, по мнению ботаников, мало чем отличается от паслена. Жук также с этим согласился. Листья картофеля пришлись ему еще больше по вкусу, чем дикий паслен, и он стал поедать их с неуемным аппетитом.

У колорадского жука есть еще одна слабость: он исключительно «чадолюбив». Как только весной зазеленеет на грядках картофель, жуки пробуждаются от зимнего оцепенения и набрасываются на молодые листочки. Самки не мешкая дают потомство: на листьях, которые еще уцелели, они откладывают желтые яички. Каждая — около семисот яиц. Из яиц выходят личинки и тоже едят листья. Быстрыми темпами личинки превращаются в жуков, и те опять размножаются. В течение одного лета колорадский жук дает три поколения и оставляет после себя около восьмидесяти миллионов прожорливых потомков!

Ясно, сколько бы ни сажали люди картофеля, всех жуков им не прокормить. Вскоре жукам тесно стало в Колорадо, и они двинулись на восток. В 1860 году полосатые жучки уже поедали картофель на полях штатов Омаха и Небраска. Еще через пять лет форсировали Миссисипи и повергли в отчаяние фермеров Иллинойса, Огайо и Пенсильвании. В 1871 году жуки вышли к берегам Атлантического океана.

В 1877 году немецкие крестьяне поймали в своих огородах каких-то неведомых им жучков. Их желтые спинки были расписаны, словно кожура арбуза, десятью продольными черными полосами. Крестьяне принесли жуков в ближайшее лесничество. Немецкие университеты вскоре тоже получили такие же «экспонаты». Специалисты без труда установили, какого нового врага приобрело сельское хозяйство Европы. Тревога, если не сказать паника, наполнила сердца людей, которые понимали все значение принесенной из-за океана беды. Еще не разделались с филлоксерой, а тут новый диверсант и более страшный. Без вина-то ведь можно прожить, но попробуйте прожить без картошки!

Необходимы были срочные меры, и они были приняты. Рейхстаг запретил ввоз картофеля из Америки (французское правительство издало такой же закон, хотя ни один еще полосатый жук не был замечен во Франции). На борьбу с жуком немцы бросили армию. Тысячи пехотинцев и саперов рыли глубокие траншеи вокруг зараженных полей. Поливали нефтью поля, опустошенные жуками, жгли их. А химики испытывали яды на «пленных» жуках, способные быстро их погубить.

В следующем, году поля остались невозделанными. Посадили только несколько грядок картофеля, чтобы привлечь уцелевших жуков. Грядки осматривали ежедневно. И когда еще через год не нашли на «привадах» ни одного жука, решили, что битва выиграна.




Но жуки «решили» иначе. Они ушли, так сказать, в подполье, а через восемь лет, набравшись сил, снова ринулись на картофельные поля. Снова армия открыла против них военные действия. И снова битва была выиграна. Но ненадолго. Это была не победа, а тревожное перемирие. В 1914 году колорадские жуки опять атаковали поля.

Если бы другие страны последовали примеру Германии и Франции и запретили бы ввоз картофеля из Америки, Европа, возможно, навсегда избавилась бы от полосатого вредителя. Но к призывам французов и немцев никто не прислушался. А жуки ведь не признают государственных границ, и меры борьбы с ними, ограниченные усилиями лишь одной нации, ничего не дали. А тут еще началась война, и стало вообще не до жуков.

Когда закончилась война и американские войска уплыли за океан, французы с ужасом увидели и на своих полях полосатых обжор. Полагают, что их завезли с продовольствием и снаряжением американцы.

Методы борьбы с колорадским жуком, уже испытанные в Германии несколькими годами раньше, были усовершенствованы французами. Войска поливали зараженные поля ядовитыми смесями, жгли огнеметами, щедро опрыскивали их ипритом, травили газами. Но все напрасно. Война помешала вовремя начать истребление жуков, а теперь они завладели слишком большой территорией, и выжить их с нее было уже не в силах человеческих.

К концу 1930 года жуки пожирали картофель уже в восемнадцати из восьмидесяти трех французских департаментов. А на следующее лето подул сильный ветер с океана и перенес жуков еще на сто пятьдесят миль к востоку. Они заселили еще четырнадцать новых департаментов.

В 1933 году французское министерство сельского хозяйства официально информировало правительства соседних стран о том, что колорадский жук широким фронтом продвигается к восточным границам Франции, и они, конечно, его не удержат. Бельгийцы должны ожидать вторжения на фронте шириной в сорок километров, швейцарцы — в шестьдесят, а немцы — в двести пятьдесят километров.

И действительно, жук продолжал свои завоевания. В 1933 году он «перепрыгнул» Ла-Манш и объявился в Англии. Через три года уже опустошил поля Бельгии, а затем Голландии, Швейцарии.

Таможенники тщательно осматривали поезда, особенно товарные. Искали жуков. Но жуки избирали обычно транспортное средство, не подлежащее таможенному досмотру: перелетали границы вместе с ветром. Впрочем, это не означает, что их не завозят и поезда, особенно когда речь идет об отдаленных странах. Например, установлено, что один из путей проникновения колорадского жука на территорию Польши был таков. На узловую станцию в Домблине в 1943 году прибыли транспорты рогатого скота из Франции. Навоз из вагонов забирали местные крестьяне и удобряли поля. Вместе с навозом попал и колорадский жук. Перезимовав в навозе, жук на следующее лето наводнил своим прожорливым потомством все окрестные огороды в радиусе двух километров, а затем распространился и дальше.

Вскоре алчность его испытали крестьяне Чехословакии и Венгрии. В мае 1956 года в Москве собралась Международная конференция по колорадскому жуку. Ее участники разработали совместную программу борьбы с колорадским жуком. Впервые в истории великой битвы за спасение картофеля заинтересованные страны принимают общие и координированные усилия против колорадского жука. И эффективность этих усилий такова, что урожай картофеля теперь «полностью защищается от повреждений жуков» — так было записано в резолюциях этого совещания.

Вредные последствия полезных опытов

В конце прошлого века был нанесен ущерб не только виноделию Франции, но и шелководству. Гусениц-шелкопрядов поразила страшная болезнь — пебрина. Франция и тут потеряла больше миллиарда франков. В то время как одни ученые, и среди них знаменитый Пастер, изыскали способы победить эту болезнь, другие хотели решить проблему иным путем: пытались вывести более стойких шелкопрядов, менее восприимчивых к споровикам — возбудителям пебрины.

Французский астроном Леопольд Трувелот, который работал в Гарвардской обсерватории в США, решил между делом заняться селекцией шелкопрядов. Он остановил свой выбор на бабочках Европы, гусеницы которых тоже прядут шелковые нити. Путем разностороннего скрещивания Трувелот надеялся получить новую породу шелковичных червей.

Самые нежелательные иммигранты из мира животных

Непарный шелкопряд, или непарник (лат. Lymantria dispar)

Из Франции привез он гусениц непарного шелкопряда, злейшего вредителя, который грозит и нашим лесам. Непарный шелкопряд (у него самцы и самки непохожи друг на друга — отсюда и название) объедает листву почти на всех деревьях, иногда не гнушается даже и хвои. После того как несколько лет назад непарные шелкопряды большими армиями объявились в подмосковных лесах, наши садоводы теперь хорошо их знают.

Знают и цену их обжорству и, наверное, лучше Трувелота, который был так небрежен, что упустил нескольких бабочек из своей лаборатории. Произошло это в 1869 году в Медфорде, штат Массачусетс.

Вначале думали, что беды в этом большой нет. Что такое несколько белокрылых бабочек в чужой для них стране, полной неведомых опасностей. Конечно, они погибнут...

Но они не погибли. Через двадцать лет, в 1899 году, небольшой городок, из которого бежали подопытные мотыльки, испытал ужас чужеземного нашествия. Действительный ужас, не риторический.

Фантастические по своей численности полчища гусениц, опустошив окрестные леса, ринулись на городские сады и парки. В считанные часы объели всю листву: среди лета деревья стояли голые. Шевелящимися струпьями покрывали черви их раскинутые в отчаянии черные ветви, сплошь облепили заборы, тротуары, стены домов. Ползли в дома. Их находили в ларях с хлебом, в шкафах, в постелях, на столах. Нельзя было и шага сделать, не наступив на гусеницу. Пешеходы и экипажи давили их миллионами. Едкий смрад стоял над городом от разлагающихся трупов шелкопрядов. А по ночам их «чавканье» мешало людям спать. Говорят, что в тихую ночь слышно было, как грызут гусеницы последние остатки зелени в городе, как шуршат, словно моросящий дождь, их падающие с деревьев экскременты.

Самые нежелательные иммигранты из мира животных

Гусениц непарного шелкопряда

Жители города оставили свои повседневные дела: все были мобилизованы на борьбу с шелкопрядами. Сгребали их в кучи, зарывали в ямы, поливали керосином и жгли огнем.

Жители Массачусетса в своих воспоминаниях называли на-шествие шелкопрядов новой «казнью египетской», ниспосланной богом теперь уже на Америку. Вред гусеницы причинили огромный и не только садам. Они попортили немало белья, перепачкав его, когда оно сушилось на веревках. Смешно, но факт — даже городские часы остановились, забитые вездесущими червями! А жители Медфорда несколько дней, пока лавина шелкопрядов не отхлынула, ходили в вымазанных паутиной костюмах и платьях.

В течение следующих десяти лет власти штата Массачусетс вели регулярную борьбу с шелкопрядами. И хотя зараженная ими площадь распространилась уже на четыреста квадратных миль, надеялись полностью истребить всех гусениц за несколько ближайших лет. Но вдруг в 1901 году почему-то эту борьбу прекратили. В результате за четыре года шелкопряды расширили свои владения в десять раз: уже не четыреста, а четыре тысячи квадратных миль лучших земель заражены были непарными шелкопрядами. Они перебрались в соседние штаты, и тут только кто-то догадался пожаловаться на гусениц правительству Соединенных Штатов. Конгресс выделил необходимые суммы, и битва с шелкопрядами разгорелась с новой силой. Она велась так успешно, что общими усилиями штатов прожорливого врага сумели оттеснить снова за Гудзон, где непарные шелкопряды сейчас и обитают, как пишут: «К востоку от долины Гудзона». Полностью их истребить теперь уже, наверное, никогда не удастся.

Улита едет — скоро будет

Последняя треть девятнадцатого столетия была эпохой великого переселения насекомых. Много и других вредителей в ту пору переплывало океаны и опустошало земли завоеванных континентов. О всех рассказывать нет смысла. Из них упомянем только калифорнийского червеца, завезенного с фруктовыми деревьями из Китая в Америку и из Америки в Европу- хлопкового долгоносика, который из тропиков пробрался в Северную Америку, и урожаи хлопка на полях Техаса, Луизианы и Каролины сразу упали в пять-десять раз. Тогда же и японского жука завезли в Нью-Джерси. Он с жадностью набросился тут на розы, георгины, пинии, малину, вишню, яблони, виноград, сою, кукурузу, липу, тополь, вяз, иву и лавр.

Расскажем еще об улитке ахатине: она побила рекорды не только по своим размерам, но и по «туризму». Отправившись из Восточной Африки, ахатина уже наполовину обошла вокруг земного шара.

Это вторая по величине сухопутная улитка мира. Длина ее раковины — двенадцать сантиметров, а длина тела — двадцать два! Если несколько таких улиток заползет на ветку, она обломится.

Самые нежелательные иммигранты из мира животных

Восточно-африканская ахатина, или гигантская африканская улитка (лат. Achatina fulica)

Каким образом ахатина попала на Мадагаскар, никто не знает. В 1803 году ее нашли уже за четыреста миль от Мадагаскара — на Маскаренских островах. Но она не успела здесь еще толком расплодиться, редко попадалась. Поэтому губернатор французского острова Реюньон предпочитал импортировать этих улиток с Мадагаскара. Дело в том, что губернаторша болела туберкулезом, а считалось, что суп из улиток хорошо его излечивает.

В 1847 году исследователь моллюсков Бенсон увидел на острове гигантских улиток, и так они ему понравились, что он взял несколько штук с собой в Индию. В Калькутте улитки исчезли из комнаты Бенсона и отлично прижились в окрестных лесах. Расплодились. И двинулись дальше.

В начале нашего века они добрались уже до Цейлона. А в 1928 году объедали посадки каучуковых деревьев в Малайе. Взрослые ахатины большого вреда не приносят. Они даже полезны: поедают гниющие растения и разные нечистоты. Но молодые улитки опустошают плантации бананов и других культурных растений.

Через два года ахатины ползали уже в садах Сингапура. Год спустя перешли китайскую границу, а в 1935 и 1936 годах под их тяжестью сгибались ветви деревьев на Яве и Суматре.

Тут началась вторая мировая война. Японские военачальники решили, что такие огромные улитки, как ахатины, могут служить отличной пищей для солдат. Улиток завезли на Марианские острова и выпустили в лесах. Улитки ели растения — японцы ели улиток. Когда американцы высадились здесь в конце войны, плантации Сайпана и Гуама буквально кишели мягкотелыми голиафами. Много их было и на других островах Тихого океана, например на Гавайских.

Знатоки не были особенно удивлены, когда в одно прекрасное утро пришло сообщение, что гигантские улитки развлекают толпы зевак в садах Сан-Педро, в Калифорнии. Итак, преодолев еще один океан, ахатины начали свой грандиозный «Дранг нах остен» по землям американского континента. Будущее покажет, насколько успешно осуществят они этот марш и где, в какой стране Африки закончат кругосветное путешествие.

Улитки ползают не очень быстро — каждый знает- однако этот недостаток не мешает им предпринимать дальние странствия. Можно было бы здесь долго рассказывать о путешествиях по планете разных улиток. О булимусе, например, который за сорок восемь лет, начав свой путь в Европе, попал в Новый Свет, пересек весь американский континент и вышел к берегам Тихого океана, в штате Вашингтон.

Или об испанской и французской съедобных улитках — они теперь обычны во многих штатах Северной Америки. Подсчитали, что в этой стране живет сейчас не меньше сорока пяти различных видов и разновидностей улиток-иммигранток.

Но хватит о насекомых и моллюсках. Поговорим теперь о существах более крупных.

Сколько в мире воробьев?

Европейские переселенцы привозили в Америку не только розы, но и птиц своей родины. В 1890 году восемьдесят пар скворцов благополучно переплыли океан и обрели свободу в парках Нью-Йорка. Их потомки обитают сейчас в Канаде и почти всюду в США, не добрались они лишь до самых западных штатов. Скворцы поедают здесь множество японских жуков и других вредителей.

Вместе с тринадцатью другими европейскими видами птиц акклиматизировался скворец и в Австралии, и Новой Зеландии. Нигде люди не жалеют, что по соседству с ними поселились скворцы.

Жалеют они о другом: зачем развезли по всему миру воробьев!

В 1852 году несколько пар этих птиц выпустили в Нью-Йорке. Нью-Йорк стал их базой: разлетаясь отсюда, воробьи быстро завоевали почти весь Новый Свет, словно Колумб открыл его именно для них. Всюду они шли за человеком, а главное — за лошадьми: непереваренные зерна овса в навозе служили им пищей. Когда машины вытеснили с планеты лошадей, воробьев сразу везде стало меньше.

Сейчас воробьи обитают по всей Канаде, в США, в Мексике, на Кубе и Бермудских островах. И в Южной Америке: в Бразилии, Аргентине, Уругвае и Парагвае.

Самые нежелательные иммигранты из мира животных

Домовый воробей (Passer domesticus)

Много воробьев в Северной и Южной Африке (и сюда их кто-то и зачем-то привез), на Маскаренских и Коморских островах, в Новой Зеландии и Австралии, в Аравии, Индии, на Филиппинах и Гавайских островах.

В Китае воробьев тоже немало, но там другой вид — полевой воробей. А мы рассказывали сейчас о домовом, или городском, воробье. Оба этих вида живут и у нас.

Американские орнитологи считают, что в их стране живет теперь не менее ста пятидесяти миллионов воробьев. Почти на каждого американца по воробью!

Необдуманные переселения животных из одной страны в другую всегда грозят самыми неожиданными и часто весьма опасными последствиями для обитателей, для лесов и полей той страны, в которой эмигранты поселяются. История уже знает немало таких примеров.

В 1788 году первые поселенцы привезли с собой в Австралию пять пушистых зверьков. Их очень берегли. Через семьдесят лет один человек был приговорен местными властями к штрафу в десять фунтов стерлингов за то, что застрелил кролика на земле некоего Робертсона. А еще несколько лет спустя тот же Робертсон истратил пять тысяч фунтов стерлингов, безуспешно пытаясь истребить кроликов в своих владениях.

Видео: Самые опасные змеи в мире

Кролики стали национальным бедствием Австралии. Они опустошают ее луга и поля. Жители Австралии ведут с кроликами настоящую войну с участием воинских подразделений, с применением авиации и отравляющих газов. Но кролики не сдаются: их удалось лишь несколько оттеснить во внутренние пустынные районы страны, отгородившись от них китайской стеной новейшего образца — хитроумными изгородями из колючей проволоки, которые оплели весь восток и юго-восток континента, протянувшись на тысячи километров (семьсот миль изгородей в одном лишь Квинсленде!) .

Ежегодно Австралия экспортирует семьдесят миллионов кроличьих шкурок и около шестнадцати миллионов замороженных тушек. Но совсем не заметно, чтобы кроликов стало меньше...

И понятно: ведь они очень плодовиты. Пара овец за год может принести одного ягненка, за два года — двух. А пара кроликов произведет на свет через двенадцать месяцев — 130, а через два года — 5088 потомков.

Травы, съеденной этой прожорливой ордой грызунов, хватило бы на пропитание стада баранов в тысячу голов.

Обратная связь

Природа — очень сложный «суперорганизм». Все ее элементы, живые и неживые, — почвы, леса, звери, птицы, минералы,— одно целое. Комплекс приспособленных друг к другу взаимодействующих и взаимосвязанных процессов. Они уравновешивают друг друга, пока система не нарушена. Поэтому неуместное вмешательство в жизнь природы может привести к роковым последствиям. Достаточно выдернуть одну карту из карточного домика, чтобы рухнула вся постройка.

Так и человек, не зная или зная плохо архитектуру природного здания и пытаясь тем не менее внести в него свои поправки, уподобляется нередко ученику чародея, вызвавшему неумелым колдовством разрушительные силы, с которыми сам не может справиться. Разве злосчастное разведение кроликов в Австралии — не достаточно убедительный урок?

Другой пример — акклиматизация мангустов на Ямайке. Сто лет назад этих ловких зверюшек завезли на Ямайку для борьбы с крысами, которые истребляли много сахарного тростника. Мангусты быстро здесь расплодились, через десять лет съели уже всех крыс и принялись за...поросят, ягнят, кошек, водосвинок, ящериц, птиц. Они грозили истребить большую часть островной фауны. Иммигранты, которых пригласили есть только крыс, оказались куда более прожорливыми, чем крысы, и скоро стали истинной «казнью египетской» для всего живого на острове.

Необдуманное истребление хищников тоже часто нарушает равновесие в природе и приносит больше вреда, чем пользы. Поэтому в Африке леопард, а местами и крокодил признаны полезными животными и взяты под защиту закона. Леопард истребляет много диких свиней и обезьян бабуинов, разоряющих поля, а крокодил — полудохлых рыб, вредных ракообразных и насекомых, но, к сожалению, добавляют африканские зоологи, «крокодилы порой нападают и на людей».

Выдра, вылавливая массу больной рыбы, также очищает рыбьи стаи от заразы. Рыбы больше в тех водоемах, где водятся выдры — их злейшие враги.

Порой самыми неожиданными путями тянутся невидимые нити биологических уз от одного существа к другому, от животного к растению, от дерева к почве, из почвы в облака и опять к зверю и цветку. Все в природе взаимосвязано, и связь эта двусторонняя. Животные и растения жизнедеятельностью своей преобразуют почву, минералы, ландшафт, климат и атмосферу, а атмосфера, климат и ландшафты влияют на развитие животных.

Званые гости

Первым званым гостем в нашей стране, которого особенно горячо приветствовали охотники за пушниной, была ондатра. Это североамериканская мускусная крыса, родич полевки.

Американские траперы ежегодно добывают более десяти миллионов мускусных крыс. Мех их идет на шапки и шубы. С качеством этого меха у нас теперь многие знакомы. Ведь ондатры в СССР сейчас, пожалуй, больше, чем в Америке. Во всяком случае, «жилплощадь» ее больше: она обитает по рекам всего Европейского севера России, почти по всей Сибири. Много этих крыс и в Средней Азии. Местами живут они на Украине, Северном Кавказе и в Белоруссии.

Первую партию ондатр привезли в 1928 году. Зверюшек выпустили на Соловецких островах в Белом море и на острове Карагинском, около Камчатки. Они там быстро прижились.

В следующие пять лет еще две с половиной тысячи ондатр расселили в других областях Союза. Было более пятисот таких пунктов, где выпускали ондатр. А с 1935 года на мускусных крыс уже стали охотиться.

Нутрию привезли из Южной Америки чуть позднее ондатры. Это тоже грызун и тоже питается болотной травой. Но зверь куда более крупный, чем ондатра. И мех у нутрии ценнее. В пушной торговле его почему-то называют «обезьяной».

Осваивать, что называется, новые горизонты нутрии начали в Казахстане, Туркмении и на Северном Кавказе. Но начали неудачно: они все погибли. По-видимому, погубили их морозные зимы, сковавшие льдом реки.

В 1931 году четыреста нутрий ушли в шуршащие тростники озера Шильян и Кара-Су, в Азербайджане. Десять лет о судьбе иммигрантов почти ничего не было известно. Много нутрий съели собаки и шакалы. Но многие и уцелели: после войны в Ширванской степи уже жило около десяти тысяч нутрий. А в конце сороковых годов нутрия стала главным промысловым зверем Азербайджана: пятьдесят процентов всей стоимости пушнины, добытой в этой республике, дает «обезьяний» мех.

Видео: Animal planet. Дикие животные. Миграции.1 серия

В Грузии нутрия хорошо прижилась в Колхидской низменности, а в Армении — в долине Аракса. В 1949 году нутрий завезли и на берега реки Вахш в Таджикской ССР.

Десять лет назад много американских норок, которые крупнее и ценнее наших, выпустили в Сибири, в Башкирии и Закавказье. Местами охотники их немало теперь добывают.

Самые нежелательные иммигранты из мира животных

Енотовидная собака (лат. Nyctereutes procyonoides)

Еноту и енотовидной собаке тоже по воле людей пришлось осваивать новые земли. Первого из Америки переселили на Кавказ и в Среднюю Азию. На Кавказе енот, говорят, неплохо акклиматизировался. Что касается двойника его — уссурийской енотовидной собаки, то она стала объектом ожесточенных дебатов. Много громких слов было сказано и в ее защиту, и в ее осуждение. Дело в том, что этих тихих и незлобных зверьков из приамурской тайги переселили в Европейскую Россию, а также и на Кавказ, в Среднюю Азию и Западную Сибирь. В Европейской России енотовидные собаки сильно расплодились. Под Москвой, например, енотовидная собака теперь почти такой же обычный зверь, как и лиса. Разве это не приятно? Но увы! Некоторые охотоведы утверждают, что уссурийские еноты истребляют множество птичьих гнезд. Поэтому будто бы и дичи стало мало в наших лесах.

Впрочем, вина енотовидных собак еще не доказана. В оскудении охотничьей фауны скорее всего повинны сами охотники. Слишком уж их много стало и слишком мало ответственности у каждого в душе.

Помню, как-то в апреле ходил я по лесу в Домодедове так там охотников этих с тяжелыми «пушками» и прочим снаряжением было больше, чем солдат на иных рубежах! На каждой поляне, на каждой просеке — охотники. Вот, не поверите: поезд остановился и с него одни охотники сошли. Черная толпа. И бегут, на ходу ружья заряжают, по лужам шлепают. Спешат, друг друга обгоняют: места на полянах да просеках занимать.

И вот пальба пошла по лесу. Солнце еще высоко было: не в вальдшнепов, значит, стреляли. В дроздов да в дятлов лупили, да в куликов мелких. Ну где же тут дичи-то уцелеть!

Рассказом о насекомых началась наша статья, насекомыми мы ее и закончим. Идея Чарлза Райли, который в войне с филлоксерой взял в союзники маленького клеща, оказалась очень плодотворной. Наши биологи тоже часто и очень успешно прибегают в борьбе с сельскохозяйственными вредителями к помощи их естественных врагов.

Кровяная тля незваной гостьей приплыла к нам из Америки. Много первосортных яблонь погубила она в Крыму и на Кавказе. Ее золотые дни кончились, когда в 1926 году наши агротехники привезли из Италии и выпустили в Азербайджане, в Крыму и под Краснодаром крошечную осу — афелинуса. Потом афели-нуса поселили и в Узбекистане. Он обрел здесь новую родину, а кровяная тля — страшного врага. Афелинусы с неистощимой энергией истребляют этих тлей.

Не менее успешно уничтожают червецов, вредителей цитрусовых, и маленькие жучки родолия и криптолемус, которых привезли на Кавказ из Египта. Но вот беда — грозные победители червецов сами жестоко страдают от морозов. В холодные зимы они погибают. Приходится время от времени снова привозить из-за границы дорогих гостей. Криптолемусов последнее время наши энтомологи стали разводить в лабораториях. А весной их выпускают на волю. Тучи спасенных людьми жучков опускаются на листья мандариновых деревьев и тут же принимаются за работу: с аппетитом пожирают тлей и червецов.

Родина линдоруса — Австралия. Когда европейцы поселились на просторах пятого континента, они по достоинству смогли оценить этого похожего на божью коровку жучка. Садоводы и не мечтали о лучшем союзнике. Слава о линдорусе облетела весь мир. Скоро пришли на него заявки из Калифорнии. Жучков запаковали в большие коробки. Коробки погрузили на пароход и повезли в Америку. Здесь в апельсиновых рощах линдорусов выпустили, они принялись со свойственным их роду рвением истреблять тлей.

И истребляли очень успешно, поэтому итальянцы пригласили их в свою страну. В 1947 году пара линдорусов, жук и жучи-ха, из Италии «переехала» в Советский Союз. Новая родина им так приглянулась, что уже через год десятки тысяч жучков-переселенцев радовали сердца аджарских садоводов. Потом поселили линдорусов в Абхазии и окрестностях Сочи, а в 1949 году в Крыму.

Много и других полезных насекомых акклиматизировали ученые в наших лесах и садах.

О всех нет возможности рассказать. Упомяну еще о нереисе. Нереис — большой хищный червь. Живет он во многих морях. Но не было его в Каспийском море. Хоть червь этот и хищный, однако на него самого охотятся всевозможные рыбы. И там, где нереисов много, рыбам голодать не приходится.

Самые нежелательные иммигранты из мира животных

Нереиc (лат. Nereis)

Каспийское море — одно из самых богатых рыбой морей. А если поселить в нем и нереисов — наверное, рыбы станет еще больше?

Вопрос этот задал своим коллегам крупный советский океанолог Лев Александрович Зенкевич, большой знаток моря и морских животных. Так и сделали: шестьдесят тысяч нереисов перевезли из Азовского моря в Каспийское. За четверть века черви на новом месте сильно расплодились, и их стало там так много, что кормятся ими теперь и осетры, и севрюги, и белуги, и лещи, и вобла, и другие промысловые рыбы.

Так, вооруженный знанием человек, не довольный медленным темпом естественного хода событий, умножает дары природы, умелой рукой увеличивая фонды ее пищевых ресурсов.
Игорь Акимушкин
Внимание, только СЕГОДНЯ!
Поделиться в соцсетях:
Похожие
» » Самые нежелательные иммигранты из мира животных